коломна
Alexandra Paperno and Sveta Shuvaeva
Черно-белый
«Большая, толстая серая бабочка» звучит в голове голос единственной сохранившейся аудиозаписи Юрия Олеши сквозь громкое назойливое трепыхание крыльев. На самом деле эти бабочки серо-черные только с одной стороны, а с другой – красивый рисунок, вроде в детстве мы их называли «павлиний глаз». Они залетают в форточки нашего домика и бьются о стекло, создавая постоянный беспокойный шум, а как выпустить их непонятно – окно не откроешь, глухие зимние рамы вставлены, а летние – у плотника на реставрации.
Это наше первое лето в этом доме, мы переехали сюда в Новый год. Дом 13 по проезду Артиллеристов – наше с Мишей карантинное наваждение. Пустота длинных прямых улиц старинного подмосковного города, полуторавековой кривой деревянный дом с садом – всё это с перспективы московской квартиры казалось единственным земным Раем в начале локдауна весной 2020 года. Мы купили дом и связали себя с неизведанным пространством, в котором провели этот год. Сейчас очень жаркое лето, езжу на велосипеде и вспоминаю эти улицы замороженными, по ним было почти невозможно двигаться ни пешком, ни на машине – совсем каток! Потом снегопады – дом будто вот-вот утонет в сугробе. С середины апреля не верилось, что этот почерневший сугроб может растаять, а потом раз и нет его, везде сирень, жасмин. Было много неожиданного за этот год и как будет развиваться этот трип пока не ясно.
Саша, июль 2021
***
– До Москвы… один… только туда… двести восемьдесят восемь… – бормочу себе под нос, методично кидая монетки в автомат на станции Старая Коломна. Железный шкаф проглатывает деньги, но даже и не думает печатать билет. Поворачиваю голову в сторону турникетов и громко сообщаю сонному охраннику:
– Ни денег, ни билета. Как теперь быть?
– Так этот справа сломанный же... Надо обратиться в кассы, сотрудника позвать. Иди-иди, я присмотрю, чтобы никто не трогал.
В зале ожидания, залитом оранжевым светом, холодным голубым маячком повисло кассовое окно. Женщина выслушав меня, кричит в открытую за спиной дверь:
– Кать, иди выручай, снова автомат тупит.
Катя в форменной одежде вышла из служебного аквариума и молча повела за собой, обратно к турникетам.
– Этот? - указывая на автомат.
– Этот. - киваю я.
Катя спокойно наносит кулаком отработанный удар по шкафу. Услышав звон монет, ничего не проверяя, она быстро возвращается в здание вокзала.
– Девушка, но тут как-то много… больше тысячи - растерянно говорю я, собирая выпавший ворох сторублевых купюр и горстку монет. Разбогатела. Еду на день в Москву.
Света, осень 2020
Клетка
Коломна – самый крупный, древний и потаенный город Подмосковья. В детстве каждое лето я проводила на даче тоже к юго-востоку от Москвы – тот же поезд, поэтому и бабочки здесь те же, что в детстве. Но в Коломне я прежде не была – может потому, что она была закрытой из-за военного производства. Миша любит говорить, что судьба Коломны напоминает Венецию: когда-то она была могущественным торговым и оборонительный городом, стоящим на пересечении трех рек – Москва, Ока и Коломенка, важнейшим транспортным пунктом по пути из Москвы в Персию и Средиземье, однако после утраты реками своего значения стал затухать и превратился в памятник, живую руину. Пораженная красотой Коломны Екатерина II остановила саморазрушительные практики местных жителей, растаскивавших каменные стены кремля на частные нужды и даровала городу регулярный генплан. Тогда же Коломну полюбил и зарисовал Матвей Казаков, немало способствовавший ее прижизненной музеефикации. Генплан позволил Коломне сохранить структуру средневекового города – жилой Кремль и «клетчатый» посад плюс вынесенные слободы.
Мы живем в посаде, когда здесь встречаешь стоящий под углом по отношению к улице дом, значит он доекатерининский. Справа через улицу от нас – глухой забор, из-за которого иногда доносятся барабанная дробь и марши. Это большая перекрытая часть старого посада, разрезающая нашу улицу пополам. Старушки любят рассказывать про невероятную красоту перекрытых военным забором особняков знаменитых местных купцов. В 1941 году на это место перевели Ленинградское артиллерийское училище, а сейчас здесь центр беспилотной авиации. Напротив – усадьба-коммуналка, здесь все каменные усадьбы после революции стали коммуналками, а массивные мраморные лестницы были заменены на узкие деревянные, то ли чтобы устроить побольше жилой площади, то ли во избежание неравенства с гражданами, живущими не в дворцах. Слева – итальянская по форме, но ярко-синяя по цвету Богоявленская церковь, она была единственной действующей в советское время. В праздники и по воскресеньям нас будят колокола. Ещё левее – большой курятник вредной соседки, а дальше вдалеке – Казанская железная дорога. Когда идет состав больше 40 вагонов, нас покачивает как в люльке на втором этаже нашего домика. Жизнь полная звуков, меня это успокаивает.
Саша, июль 2021
***
Дверь трапезной в Старо-Голутвинском мужском монастыре «просит» не кормить и не впускать котиков. Два серых бандита уже атаковали меня, пока я говорила по телефону. Один незаметно подлез под пуховик и стал было карабкаться по ноге. Я сбросила его, он пронзительно уставился на меня.
На улице звенящий мороз, а в трапезной тепло. Пока расплачиваюсь за липтон-чай, заходит рыжеволосый послушник со старой микроволновкой в руках.
⁃ Вот, Тань, привез тебе! Подвез одну бабушку, она мне вот такую вещь отдала.
Открывает дверцу микроволновки, достает оттуда пластиковый пакет. Достает из него расписные бутылки в стразах и огромную пачку кофе.
⁃ Бабушка сама бутылки расписывает! Смотрите какая красота! На, держи.
Одну ярко-желтую бутылочку вручает мне. С бутылки на меня глядит некий святой, но будьте уверены – взгляд уличного кота был куда строже.
⁃ Спасибо, а для чего она нужна?
⁃ Воды святой наберешь в храме.
Заменяет на прилавке старую микроволновку на "новую старую". Таня аккуратно расставляет бутылочки на полке. Печатаю заметку в телефон. С мороза заходит розовощекий поп. Я с детства побаиваюсь попов, поэтому машинально, как школьница, прячу телефон.
⁃ Тань, тунца привезли! Сейчас пойду разделывать, завтра выставим на прилавок.
Посетительница в платке:
⁃ Батюшка, а как же его готовить? Тунца-то? Разваливается он у меня.
⁃ Подмороженный должен быть. Режешь его на большие куски и обжариваешь с двух сторон, иначе развалится.
Света, январь 2021
Горошек
В декоративных элементах деревянных домов и ворот в Коломне часто встречаются круги, вырезанные из дерева солярные символы. От центра идут грани, как плиссировка. Они обычно являются частью орнамента, а я сделаю один большой такой круг на калитке, вход будет через серое солнце.
Мы приехали сюда почти год назад, чтобы переждать карантин и потому что нужно было реставрировать дом, следить за работами. Перед отъездом я ни с того, ни с сего спросила Свету, не хотят ли они с Митей тоже перезимовать в Коломне, а Света вдруг ответила, что Митя не сможет, а она поедет. Зимой Света сказала, что нужно сделать выставку вместе, раз мы оказались вместе в изоляции, да и работать я ходила все равно к Свете – наша снятая на время ремонта квартира была очень маленькой и темной, мы вчетвером в ней еле умещались – дети пытались учиться онлайн, Миша читал лекции по зуму. Всё в городе было закрыто на карантин кроме шашлычной и пончиковой на Житной площади, которые держат два приветливых Кости. В доступном нам радиусе получалось перекинуться словом только с Костями – соседи с нами не здоровались, город нас то ли отторгал, то ли не замечал.
Как-то, когда нашему старшему сыну Пете было лет шесть, он попросил Мишу отвезти его к себе на работу в издательство. Вернулись, они оба были какие-то нахохлившиеся, я спросила:
– Ну как, Петька, понравилось у папы на работе?
– Нет.
– Ну, наверное, ты там с кем-то из папиных коллег пообщался?
– Нет, они работали и со мной не общались.
– А что ты там видел? Там много интересных книжек?
– Там все те же самые книжки, что у нас дома, мне было не интересно их смотреть.
– Значит ты зря туда поехал?
– Нет, не зря! Я хотел посмотреть ситуацию. Я очень люблю смотреть ситуации.
В наш коломенский карантин Света решила общаться с миром через Авито. Она “смотрела ситуации” и по вечерам рассказывала нам зарисовки про пространства и людей.
Саша, июль 2021
***
Сокровищница Александры Александровны "Тарелочки" (так она записана в телефонной книжке) еле-еле проглядывает в коломенском Авито, будто её специально присыпали сверху военными кителями, собранием сочинений Фенимора Купера и пластиковыми безделушками. Я напала на ее след с помощью блюда в синих васильках. По телефону Александра сообщила точный адрес, и я отправилась на звон тарелочек в самый конец Ивановской улицы. Вход в сокровищницу через гараж, охраняется добрым мопсом. Наверх, в царство тарелочек мопсу нельзя - там заседает департамент из трех котов. Вот они! С цветами, в горошинах, отколотые и потертые, в кракелюрах, из 90-х, одним словом - таррррелочки. Перевернешь донцем вверх - встретишься с вербилковским лосём, другая кичится кузнецовским родством, с безымянной тарелки сбежали две синих капли с ободка и отправились пересекать белое поле. Александра вспоминает Коломну своего детства:
– Мы зимой ходили из школы домой мимо "блюдечка" (смотровая площадка в кремле), только на том месте тогда стоял заброшенный кирпичный дом . А на склоне никакого газона не было, как сейчас - были непролазные заросли. Мы находили в них лаз между веток и скатывались. Как-то пошли домой, смотрю - один валенок не блестит в темноте, значит галоша потерялась. По сугробам и кустам долго пришлось лазить, пока не нашла.
Кружатся, спешат за историями Александры золотые и разноцветные каёмочки. Пришел со школы её сын - школьник Константин.
– Мам, я башмак из сменки где-то потерял.
Спешу к себе. Темно и безлюдно. На всю Ивановскую маджентой горит окно в старой избе, будто там происходит встреча инопланетных агентов. Перед сном сочинила:
Песня Тарелочки
помню с детства
здесь в посаде
избы будто вкопаны
пыль седая на фасадах
окна заколочены
будто раз и утонула
иная цивилизация
не знаю
может не веришь мне
нужны какие доказательства?
Света, февраль 2021
Полоски
От площади Двух революций начинается главная улица города. Налево, по улице Зайцева, идут торговые ряды параллельно кремлевской стене. Над площадью возвышается элегантная ампирная колокольня, в основании которой расположен магазин Дикси. Ещё одна достопримечательность этой площади – странный, как будто излишне реалистичный Ленин. Для большой площади он необычно камерный, чуть больше живого человека, фигура далека от стройной, таз широкий, лицо более монголоидное. Этот Ленин – очень ранний экземпляр монументальной пропаганды, созданный в 1926 году скульптором Меркуловым, двоюродным братом философа-мистика Георгия Гурджиева, автором самого значительного нереализованного Ленина на свете, который должен был венчать Дворец Советов.
Я сижу в съёмной Светиной квартире на улице Зайцева и читаю её записи о совсем недавних событиях, пережитых вместе. Света сейчас здесь бывает наездами, теперь это – наша общая мастерская. Двухэтажный дом XIX в. не доходя от Пятницких ворот к понтонному мосту через Москва-реку, может похвастаться тем, что был запечатлен в культовом фильме эпохи застоя «Бриллианты для диктатуры пролетариата». В разгар карантинного одиночества Миша завел привычку вечерних кинопросмотров снятых здесь фильмов – их пара сотен начиная с эйзенштейновских «Стачки» и «Александра Невского».
Квартира выглядела убого, когда Света её сняла – облезающие обои с люрексом из 90-х, металлические двухэтажные кровати-нары, много ломающейся мебели из дсп, покрытой пленкой под дерево, старый зеленый диван, занимающий полкомнаты. Несмотря на вялое сопротивление хозяина квартиры Павла, Света решительно все вынесла, содрала, покрасила, даже кривые голубые полоски небесной красоты нарисовала на побеленных стенах коридора. Ничего из вынесенного не было выброшено – Павел всё куда-то унес, он ничего не выбрасывает. Павел меланхолично ворчал, что с таким подходом Света никогда не заработает на собственную квартиру и что следующие жильцы могут захотеть вовсе не того же, что нам кажется объективным улучшением и приближением к эстетически-приемлемым жизненным условиям.
Саша, июль 2021
***
В строящемся уже несколько лет доме Павла каждая деталь говорит всем своим видом о незавершенности: лестница без ступеней, пол, по которому нельзя пройти, неподключенные батареи, заваленные вещами диваны. Одним словом, стройка. Посреди путаницы и столпотворения бытовых предметов возвышается Павел - выуживает из пестрой кучи старинный стул в рабочем состоянии. Павел садится на стул и довольно произносит:
– Это моя любимая вещь здесь, между прочим.
Света, апрель 2021
Клетка “Pied-de-poule” («Куриные лапки»)
Когда мы впервые попали в наш будущий дом, на деревянных досках у входа проступала бледная надпись мелом «Я у Кати». Потом, когда мы купили дом и начали его ремонтировать, Катя к нам подошла – ей оказалась очень пожилая женщина, дальняя родственница умершей хозяйки части дома. Екатерина Михайловна принесла нам в подарок папку с планами нашего дома и всеми документами начиная с 1912 года, а также с металлической табличкой «13» годов 60-х– такой же, как на фасаде дома, но в совершенно нетронуто новом состоянии. В папке была домовая книга со списком всех жильцов проживающих в разное время в доме в течении 20 века в разном количестве и составе – дом из частного превратили в коммуналку, а затем в двухквартирный. Рядом с каждым именем было написано, откуда человек прибыл и его профессия. Так же там лежала стопочка кляуз, которые соседи писали друг на друга, связанных с бытовыми вопросами. Планы 12-ого года я обрамила и повесила, они выполнены разноцветной тушью, с желтыми и белыми отмывками на потемневшей бумаге – очень красивые.
Январским вечером в окно кухни забарабанила Лиза Плавинская – она наконец доехала, но в дороге у неё сел телефон, а звонка у нас нет. Я ходила вокруг сундука, который мы притащили из сарая, как и остальную мебель. Когда мы купили дом, здесь было два хозяина. Старушка, которой принадлежала часть первого этажа, все свои полированные шкафы и столы 70-х годов забрала к внуку. Остальная часть дома принадлежала Марии Ивановне Бёрберри, родившейся на острове Цейлон и проживающей под Лондоном, а так же двум её племянникам - детям покойной сестры. Судя по всему, отношения в семье сложные, поэтому 2/3 дома простояли пустыми с 1992, и время здесь конечно застыло – обои 60-х, позднесоветские настенные календари, карта СССР, обладание которой было главной причиной в решении купить дом нашего старшего сына Пети – он обожает рассматривать и рисовать карты. В начале мы думали, что купили пустой дом, потом зашли в сарай и оказалось, что там достаточно всего, чтобы дом обставить – старинный стол, венские стулья, платяной шкаф, графины и бутылки, буфет, зеркала…
Лиза села пить чай и отдыхать с дороги, давая мне ценные советы по очистке сундука от грязи и ржавчины. Ржавчину нужно покрыть томатной пастой и оставить на ночь. Бумагу, которой такие сундуки внутри обклеены, нужно непременно всю отодрать, иначе будет непроходящий запах сырости. К стенке сундука прилип коричневый конверт. Оторвала, открыла и замерла – в нем стопка старинных фотографий людей в гробах. Красивая девушка лежит в окружении светлых цветов. Вокруг гроба с молодым мужчиной стоят люди в зимней одежде, ребенок неопределенного из-за зимней одежды пола смотрит на покойника и прижимается к взрослому. Лиза, с присущей ей в любой жизненной ситуации легкостью, воскликнула «Какая красота! Не пугайся, в те времена делать похоронные фотки было адски модно!». Но в какие именно времена по фотографиям точно не скажешь, так как люди одеты по-деревенски, там нет признаков моды и определенного времени.
***
Темный силуэт старушки Меланьи семенит под снегопадом в Богоявленскую церковь на службу. Её имя пришло к ней издалека, из Древней Греции, и переводится как "черная" или "темная". Откуда взялась и где живет сама Меланья никто не знает. Иногда повернёт она укутанную голову на домик - в окошки будто в глаза глядит, с прищуром, улыбается. "Хороший домик, живой. Может и мне там местечко найдется" приговаривает она. Окошки в наличниках и правда живые, мигают новогодними огоньками, будто свечки на ветру колышутся. Дом и старушка смотрят друг на друга, любуются.
Света, январь 2021
Ромбы
В кремле, у стен Ново-Голутвина монастыря в деревянном доме с ажурными наличниками расположился Музей органической культуры. Загадочное название то вызывает смешки проходящих туристов, то любопытство, однако несведущим не спешат продавать билеты. Если же гость с порога заверяет тихую женщину в длинной юбке на входе, что пришел именно к ним, к Матюшину и Стерлигову, она доброжелательно открывает двери, показывает изданные музеем многочисленные книги. Внутри – картины, выкрасы, банки с пигментами из Матюшинской мастерской, коряги, реконструкции музыкальных инструментов рубленных форм, мебель Суетина. В последнем зале другая женщина в длинной юбке подходит к прикрытой микалентной бумагой раме и торжественно поднимает микалент, чтобы обнажить "Звукоцвет" Матюшина. Здесь храм органического пути русского авангарда.
Владимир Стерлигов. «Мы устраиваем вашу жизнь», 1969 г. Бумага, фольга, коллаж, акварель. 27х28. Меч и рука воина, по замыслу художника, должен «охранять путь к Дереву жизни». (Бытие 3,24). МОК ОФ-2 ГР-1/С
Музей органической культуры
***
Старые окна оказались бесценной штукой. Мало того, что я уже успела забыть, что за прекрасная вещь форточка, тут ещё очень старые кривые стекла, создающие каустику, как от воды, когда сквозь них светит уличный фонарь. Здесь все кривое – стены, полы. Вроде наклон несильный, но меня первый месяц жизни в доме укачивало, как бывает в первые дни в Венеции. Мы чиним и чиним наш прекрасный кривой домик, но то приехавший установить счётчик работник «Мособлгаза», то монтер из организации, отвечающей за системы городского водоснабжения под душевным названием «Тепло Коломны», норовит спросить «Под снос купили?». В основном мастера, занимающиеся ремонтом, относятся к нашему дому, как к московской придури – кто-то с симпатией, кто-то с раздражением.
Осенью во дворе мы периодически устраивали кострища – сжигали огромные горы ветхих досок, содранных обоев, засохших сорняков. В угли Света бросала завернутые в фольгу картошку и баклажаны. Петя с Васей некоторые находки утаскивали в фонд своего археологического музея и педантично раскладывали вдоль забора. Ближе к ночи последние тлеющие угольки мы растаскивали по земле и смотрели на огромный мерцающий мегаполис, распластавшийся под ногами в нашем осеннем саду.
Света научилась делать витражи. Съездила в Москву, купила там очень красивые японские и немецкие инструменты, американские и китайские цветные стеклышки. Будет делать стеклянные работы для нашей выставки, а для тренировки нам на новоселье сделала витраж ромбиками в старый комод, принесенный из нашего сарая.
Саша, август 2021
***
В Коломне много военных. Виктор один из них и он мой сосед. По вечерам в будни он играет в компьютерные игры, а в выходные разговаривает с какой-то женщиной по скайпу и громко поет тенором. Из-за стены слышно то как он отдает громкие приказы своим цифровым бойцам и нечеловеческий рык в случае их поражения, то пение его любимой песни. Shazam сказал, что песня принадлежит авторству некой группы "Неангелы". Пропевая вместе с авторами громко всю песню от начала и до конца, Виктор особенно выделяет голосом такие строчки:
"А пока неважно то, что будет потом
Неважно то, что было до нас
Не нужно думать нам ни о чем,
Весь мир сейчас для нас"
Света, весна 2021
Яркий
Когда-то, проснувшись рано утром в итальянском городке Пассаньо в гостинице, делившей обшарпанную виллу 17 века с почтовым отделением и буфетом, я спустилась позавтракать и увидела много пожилых мужчин с чашечками, из которых раздавался запах кофе и граппы. Мужчины болтали о чем-то своём то ли перед работой, то ли вместо работы. Я подумала, как любопытно было бы пожить в маленьком городе. Я выросла и всегда жила в больших городах: Москва, Чикаго, Филадельфия, Нью-Йорк, Париж. И вот теперь, в Коломне, я хорошо прочувствовала «разницу между туризмом и эмиграцией» и знаю, что любой большой город для меня понятнее – даром что Коломна всего в полу сотни километрах от мест моего детства.
Выхожу из дома, еду в сторону кремля в мастерскую на велосипеде, а вокруг ходят бывшие я – туристы. Смотрят на меня и думают – интересно, как тут живут. И мне интересно – пока что ничего понять не удалось.
Саша, август 2021
***
Не уснуть, не пролистав «новое» в Авито. Карусель из меховых шапок, стульев, утюгов, собак-котов, олимпийский мишка, дом 23 сотки, бесцветные агаты, тарелки, бурение скважин, саженцы. Агаты! Нежные, полосчатые, прозрачные. Пишу Злате, договариваюсь встретиться на следующий день.
Гулять, прогуливаться я не умею, умею уходить далеко и надолго. Если б мне платили каждый раз, когда я бродяжничаю, я бы стала состоятельным человеком. До Златы с агатами шла полтора часа. через всю Коломну. На автовокзале под часами она передала мне маленький пакетик с тремя камушками. Я немного расстроилась, что они оказались такими крохотными, но отказываться от покупки не стала. Бросив камушки в карман, я пошла дальше к Старо-Голутвину монастырю посмотреть масонские башенки Казакова. Коты, трапезная – об этом я уже написала, про церкви писать неинтересно. Краснокирпичные башни - ракеты Казакова резко протыкают голубое небо и охраняют периметр, ожидая ночи. За башнями, совсем впритык к ним, идут грузовые составы на Рязань. Монотонный гул тяжело идущих товарняков одурманивает Коломну ко сну. От мороза будто и звук мерзнет, застывая прозрачной гудящей глыбой. Выхожу из стен монастыря, иду до стрелки Москва-реки и Оки. Замороженное бездорожье, желтая пакля сухоцветов и застывшие лужи-агаты. Большие ледяные агаты, как раз те, которые я хотела. Много и ничьи.
Света, январь 2021
***
Нашу выставку решено было назвать «Домик на ножках», инспирацией послужил домик Бабы Яги, как метафора переходного пространства – пропускной пункт между миром этим и другим. Работа с таким названием сразу пошла бодро. Гуляли со Светой вдоль Коломенки и вдруг всплыло самое яркое воспоминание, которое связывает меня с Бабой Ягой. У меня была прабабушка Маня, ровесница века – родилась 31 декабря 1900 года. С ней в детстве я проводила очень много времени, а временами жила с ней в одной комнате. У Мани не было высшего образования, она была старшим ребенком в многодетной семье, рано потерявшей отца – он уехал на заработки в Нью-Йорк с намерением перевезти туда семью, но началась первая мировая, он с трудом добрался до дома в трюме, но в дороге заразился тифом и умер. Я всё время рисовала и любила цвета настолько, что часто цветом выражала свои эмоции, поэтому Маня придумала для меня ежедневную серию сказок про пять Баб Яг – синяя и зеленая были злыми, белая и розовая добрыми, а оранжевая в черную полоску обладала сложным характером.
Маня умерла когда мне было 11 лет. Взрослые решили не брать меня на похороны, поэтому я дала маме конверт, попросила положить его в гроб. Мама спросила, можно ли конверт открыть и была удивлена вытащив пустой лист бумаги – я объяснила, что письмо Мане я на этот листок надумала. Это мне показалось единственным естественным решением – ведь оно предназначалось именно для Мани, а если оно и может до неё дойти – писать буквы глупо.
Саша, август 2021
Alexandra Paperno (born in 1978, Moscow) studied at the Cooper Union for the Advancement of Science and Art (New York), where she graduated in fine arts in 2000. In 2004 her first solo exhibition was held at the National Centre for Contemporary Arts (Moscow). Her project Star Maps was exhibited in 2006 at the Stella Art Gallery (Moscow). Among her recent solo exhibitions: “Self-love among the ruins” (Shchusev Museum of Architecture, Moscow, 2018), “Abolished Constellations” (Galerie Volker Diehl, Berlin, 2018), “On the Sleep Arrangement of the Sixth Five-Year Plan” (Center for Contemporary Culture “Smena”, Kazan, 2015). She was part of group exhibitions at Casa dei Tre Oci (Venice), Albertina Museum (Vienna), MAMbo (Bologna), among others. Alexandra has also participated in the Garage Museum Triennial, the Moscow Biennale of Contemporary Art, the Prague Biennale, and the Ural Industrial Biennale. She lives and works in Moscow and Colomna.
Sveta Shuvaeva (born 1987, Bugulma) studied at the Samara State University of Architecture and Civil Engineering. Since 2008 she took part in the unofficial school of contemporary art of Vladimir Logutov and became an active participant in Samara art life, collaborating with local institutions: an independent association of artists “11 Rooms” and Victoria gallery. Since 2010 she has been living and working in Moscow. From 2011 to 2014 she was a resident at the Vladimir Smirnov and Konstantin Sorokin Foundation studio. In 2013 she opened a gallery “Svetlana” located in a wardrobe in a rented apartment. In 2016 Shuvaeva became the artist of the year at the Cosmoscow International Contemporary Art Fair where she created a special project “It’s Okey to Change Your Mind” which was later shown at the Triennial of Russian Contemporary Art at the Garage Museum (2017). Her exhibition “Lake View Limited Offer” was shown at the Moscow Museum of Contemporary Art (2018) and later at Museum of Modern Art (MuHKA), Antwerp (2019). In 2020. the V-A-C Foundation commissioned her illustrations for O. Wilde’s fairy tale “The Wonderful Rocket”.